Пациенты, приходящие ко мне, нередко открывают такие тайники души, которые недоступны и закрыты для самых близких им людей. Раньше у нас были священники, которым на исповеди можно было открыть и излить душу. Если духовник был умным и тонким человеком, он мог избавить вас от многих мучительных проблем.
Раньше был и семейный врач, который врачевал семью долгие годы, знал все ее проблемы, мог помочь добрым словом, умным советом, ему также часто открывали такие закрома души, которые были скрыты порой даже от отца и матери. А он в меру своего разумения помогал, советовал, рекомендовал специалистов.
Во многих странах общество, кроме сохранения этих институтов, разработало и множество других, в результате чего человек не одинок — ему есть куда обратиться за решением своих личных, в том числе и глубоко интимных проблем.
Наше общество с первых дней становления позаботилось, чтобы человек стал бездуховным винтиком государственного механизма. Идеологи этого направления изначально разрушили все пути к спасению души. В итоге в советском обществе появились болезни, о которых я уверена, не знает нормальное, демократическое, гуманное общество.
В наших детях с ясельного возраста систематически вырабатывается страх. Он пропиливает все наши общественные и личные отношения, проникает в интимную сферу, искажает смысл жизни.
Не хочу касаться политических и социальных проблем, которые навязли в зубах, — их уже надоело обсуждать. Но пишу жизнь, и будущее подтачивают другие — малозаметные, однако гораздо более страшные вещи. Вряд ли мать, отдающая плачущего ребенка в ясли, понимает, сколько психических сил теряет малыш от этой разлуки. Мы тщательно изучали в школе ужасы крепостного права, когда мать брала ребенка в поле, работала, а оно, бедное, играло рядом. Но обратите внимание — не где-нибудь, а рядом. Дитя видело мать, оно чувствовало связь с ней.
И это только один штрих из общей картины. А возьмите детские больницы, в которых по любому поводу стараются госпитализировать ребенка. Причем, если он уже не грудной, то официально мать не может находиться рядом. Помню, я попала в детское отделение с сыном, который отравился в яслях. Ему еще не было и 2-х лет. Поступили мы ночью. После промывания желудка я буквально прорвалась в палату — ребенок был в тяжелом состоянии. А утром коллеги врачи пришли меня выгонять, хотя я не спала и ухаживала за всеми детьми, такими же маленькими, как и мой больной мальчик. Мотив был один — «не положено!»
Дети, попадая в далеко не комфортабельные больничные условия, порой задерживаются здесь на долгие месяцы. Одна болезнь проходит, но за нее цепляется другая. Они заражают друг друга, Мать может прийти раз в день утешить, а остальное время малыш кричит и плачет. Он страдает не только от уколов, но и от разлуки с родным человеком, в котором для него сосредоточено все счастье жизни, вся ее радость. Отныне белый халат в сознании ребенка — это знак боли, страдания, страха, Поэтому я, готовясь к лечению, сейчас обязательно выясняю, не связано ли заболевание ребенка с пребыванием в больнице.