Вместе с рабочими я вошла через проходную на территорию завода, поднялась на второй этаж, где расположен мой зубоврачебный кабинет. Не успела надеть халат, как в медпункт вбежал рабочий с окровавленным лицом. В глазах его стоял не передаваемый ужас. Рабочий прижимал к надбровью подобранную впопыхах упаковочную бумагу. Она насквозь пропиталась кровью.
Пациент был явно не мой. Но в это время дежурный фельдшер Миша делал кому-то инъекцию, и я, как это было не раз, решила оказать первую помощь. Уж слишком напуган был раненый. Кровь хлестала из раны, заливая его халат, брюки. Красная лужица на полу все увеличивалась в размерах.
Как только я предложила рабочему сесть, он плюхнулся на стул, прислонив голову к стене. Он был на грани обморока. Достаточно было беглого осмотра, чтобы понять — рана глубокая. «Придется отправить в травмпункт — без швов не обойтись», — подумала я. Обрабатывая рану, выяснила, что это произошло при разгрузке машины со стеклянными трубками, из которых выдувают елочные игрушки. Одна из трубок выпала из кузова доверху груженой машины ему на голову, ранив бровь. Удар был настолько сильный, что рабочий упал, потеряв на какое-то время сознание. А когда пришел в себя, обнаружил, что кровь заливает лицо.
Не могу сказать, что руководило мной, но я попросила его закрыть глаза, и, проведя несколько раз над головой руками, предложила уснуть. Он сидел очень тихо, не шевелился. Я успела за это время промыть ему лицо перекисью, и подумала: «Сейчас нужно сжать края раны». Мышцы пострадавшего были полностью расслаблены.
Гораздо позднее я поняла, почему рана так легко поддалась моим пальцам — раненый был в гипнотическом сне. При таком расслаблении поврежденный сосуд мог легко закрыться.
Несколько минут я сжимала края раны. Рабочий спал, абсолютно не реагируй на окружающих, собравшихся в медпункте. Через некоторое время подошел и фельдшер Миша. Он внимательно следил за моими непонятными для него действиями. Как это ни удивительно, когда я отняла руки — рана не разошлась и не стала кровоточить, так что никакой шов уже не был нужен. Смазав следы недавно зияющей рапы зеленкой, я решила, что все обошлось на диво благополучно.
«Ну, это просто филиппинская медицина какая-то!» — пошутил Миша, рассматривая на глазах зажившую рану. Мне же было не до шуток — мой пациент не просыпался. Я с ужасом подумала, что он в гипнотическом сне, а я, вместо того чтобы вызвать «скорую», занимаюсь, черт знает чем! Неужели я экстрасенс?
Тем временем раненый рабочий стал мирно посапывать. Это меня несколько успокоило. Проверила пульс. Он был ровным, нормального наполнения. «Пусть поспит пять минут»,— сказала я громко, втайне надеясь, что пациент сам возьмет и проснется.
Но, увы! Прошло пять минут, а он просыпаться и не думал. Не знаю, как пришло это мне в голову, может с перепугу, по я резко приказала ему: «Открыть глаза! Быстро!» Глаза раненого открылись, однако взгляд был совершенно отсутствующий. Он абсолютно не помнил, что с ним происходило после того, как он вбежал в мой кабинет. Я начала с ним разговаривать, расспрашивая о самочувствии.
Состояние после экстрасенса
Оказалось, что чувствовал он себя нормально, никакой боли не было. Единственно, что он хотел, — это спать. Я облегченно вздохнула и уложила его на топчан. Кажется, с этим непредвиденным приключением покончено. Можно заняться своим делом. Впрочем, как вскоре выяснилось, случаи, потребовавший столько сил и нервоз, был не последним удивительным событием этого дня.
У моего кабинета уже собрались пациенты. Первой в очереди оказалась симпатичная девушка, как я выяснила позже, по имени Ульяна. Ее привела мать — моя давнишняя пациентка. Я усадила Улю в кресло и поняла, что зуб придется удалить. Однако сразу стало ясно и другое — девушка с ужасом следит за моими действиями. Судя по всему, она не выдержит не только операции, но даже обезболивающего укола. Все попытки отвлечь ее внимание были тщетны — в глазах застыл ужас, она плохо слышала, что я говорю.
И тут мне в голову приходит мысль повторить то, что я уже испытала на рабочем с рассеченной бровью. Я демонстративно отложила инструменты и предложила ей поиграть. Для начал: попросила Улю закрыть глаза, а затем сообщила ей, что на счет три она не сможет открыть веки. К моему удивлению, глаза у Ульяны действительно сомкнулись. Лицо ее при этом успокоилось, напряженные складки разгладились. Она свободно сидела в кресле, еще недавно казавшемся ей эшафотом.
Вот тогда я начала внушать, что она в лесу, вокруг цветы, она слышит щебетанье птиц и спокойную музыку. В общем, фантазировала, придумывала все, что могло, как мне казалось, успокоить девушку. Когда же я спросила, что она видит — то пришла в изумление. С трудом ворочая языком, Ульяна тихо сказала, что видит прекрасный луг с цветами, вокруг порхают бабочки, звучит прекрасная музыка и раздаются трели соловья.
В этот момент я чуть не потеряла дар речи. Неужели я экстрасенс и мои слова так подействовали на нее? Нет, нет, мне это не кажется. Пациент, действительно, находится в поразительном состоянии. Я уже начала догадываться, что это — какая-то форма гипноза. Однако я так мало знала, да и кто из наших лечащих врачей всерьез что-нибудь знает об этом? Ведь на эту сторону психики у нас в медицинских вузах внимания не обращают.
Сила мысли, лечение под гипнозом, как это было.
Положение мое напоминало ситуацию с человеком, который впервые взялся за штурвал, и теперь ему предстояло посадить самолет на аэродром. А машина вела себя чрезвычайно странно. Она норовила то нырнуть вниз, то взмыть вверх. От нее можно было ждать чего угодно — штурвал никак не давался новоиспеченному летчику. Положение совершенно безвыходное. Нужно укротить непокорную машину, иначе…
Возможно, от испуга или отчаяния я начала углублять гипнотическое состояние. Неожиданно пришла идея — внушить Ульяне, что у нее ледяные щеки, что никакой боли она не чувствует. Проверяя себя, я спросила Ульяну. «У тебя болит зуб?». Она очень тихо, но совершенно внятно сказала: «Боли не чувствую. Нет никакой боли».
Значит, боль, с которой она зашла и кабинет, мне удалось снять. Что ж — буду рисковать дальше.
Я предложила Уле открыть рот. Она тут же это сделала. Ни одна мышца не дрогнула на ее лице. Никакого страха, напряжения. Трудно передать мое состояние, когда я взяла (в который раз в своей жизни!) щипцы и, дрожа, как бездарная студентка, приложила их к корню зуба. Больше всего я боялась, что она закричит в этот момент, и вся иллюзия исчезнет.
Уловила напряженный взгляд моей перепуганной медсестры Марийки. Казалось, все напряжение, страх перенеслись теперь с пациентки на нас. Сестра оставила свои дела и неотрывно следила за каждым моим движением.
Не знаю, что я делала, как работала, но через несколько секунд зуб оказался в щипцах. Можно было бы крикнуть «Ура!». Но меня ждало еще большее потрясение: из «замороженной» лунки обычного кровотечения не было.
Как это было! Неужели организм поверил в то, о чем я говорила? Неужели слова и сила мысли повлияли даже на физиологическое состояние кровеносных сосудов? Мысли теснили голову, а я тем временем продолжала создавать новые образы природы, нагромождать мифические радости для Ули, все больше наполняясь счастьем: удалось сделать такое, о чем я даже не мыслила, во что не верила!
Боже мой, какое счастье мне удалось пережить в этот момент! Я не могла унять внутренней дрожи, наблюдая за Ульяной, которая сидела умиротворенная, безмятежно спокойная. Это так непохоже на обычные сцены в стоматологическом кресле. Может, это сон? — пронзила меня злая мысль, неужели ты Евгения экстрасенс?
По лицу медсестры Марийки, которое выражало безграничное удивление, я поняла: нет, не сон. Такое удивление на лице не может присниться — его нельзя придумать.
Тем временем Ульяна продолжала спать. Меня беспокоила мысль, что ощущение боли появится у нее после сна и травмирует ее. Поэтому я несколько раз повторила: «Ты забудешь, что произошло с тобой, ты будешь помнить только приятные ощущения».
Прошло еще минут пятнадцать, а Ульяна не просыпалась. Меня это начало беспокоить. Я не знала, как вывести ее из этого состояния. И под влиянием все возрастающего волнения повторила ту же ошибку, что с раненым рабочим: приказала ей проснуться через пять минут, не подозревая, что в таком состоянии у человека отсутствует чувство времени.
У в кабинете и около него собралось немало любопытствующих. Здесь присутствовала и мать Ули, моя медсестра, фельдшер. Все больше людей норовило улучить минутку, обсудить последние новости из зубоврачебного кабинета. Постепенно и коридор начал наполняться людьми. А тем временем моя радость сменилась полным смятением. Уже прошло пять минут, а девушка спала, как ни в чем не бывало. Я старалась не показывать беспокойства, но на душе у меня скребли кошки. Не давала покоя мысль: «Не пришлось бы вызывать скорую помощь».
Затем эту мысль сменила еще более ужасная: «А что они могут сделать, если я сама ввела больную в состояние гипноза и не могу вывести? Ведь они тоже нечего по этому поводу в институте не проходили, и как вести себя: а подобных случаях — не знают!».
Понимаю, что у опытного гипнотизера мои мучения вызовут только улыбку. Но я не знала волшебного слова и чувствовала, что вот-вот зарыдаю от отчаяния. Сейчас даже рядовой зритель после многочисленных телевизионных сеансов Анатолия Кашпировского кое-что смыслит в элементарной технике гипнотического воздействия. Но это сейчас! А в то время я понятия не имела о гипнозе, о психотерапии и обо всем прочем.
Ужас, вызванный беспомощностью, поверг меня, чуть ли не в состояние шока. И вот тогда неожиданно осенила мысль посчитать вслух до трех и дать команду открыть глаза.
Все получилось великолепно. Глаза Ульяны открылись, и в них не было ни боли, ни страха, ни страдания. Можно было подумать, что девушка не только не перенесла операцию, а, наоборот, отдохнула на лесной поляне.
Я не удержалась и спросила: «Не страшно было рвать зуб?». Она с недоумением посмотрела на меня, потом на зуб в лотке, не веря, что это тот самый, доставивший столько мучении. Пришлось подать зеркало, чтобы она сама смогла во всем убедиться.
Что тогда началось! Ульяна бросилась ко мне на шею, начала целовать и плясать от радости. Она помнила, как в семилетнем возрасте потеряла сознание после удаления зуба, очень испугалась, и вот сегодня она впервые после этого случая переступила порог стоматологического кабинета. Восторгу окружающих не было предела. Радость передалась в коридор. На шум приходили все новые и новые люди. Им пересказывали происшедшее. Факт превращался в легенду.
На память об этом событии медсестра Маринка попросила Ульяну записать все, что она чувствовала, все свои переживания и страхи. Когда запись была готова, присутствующие поставили число и свои подписи, добавив, что этим они свидетельствуют и подтверждают реальность всех описанных чудесных событий.
Вот так неожиданно для себя большинство врачей становится экстрасенсами в реальной жизни.