С тех пор, как я постепенно привыкла к своей способности влиять на людей и присмотрелась, как работают другие экстрасенсы, я все меньше стала рассматривать это как некое чудо. Во всяком деле, у каждого профессионала четко отработанная методика, свои «секреты», даже своя система сокрытия от любопытных глаз ключевых моментов техники влияния. В зависимости от дарования, ума, темперамента на первый план выходит то чистый гипноз, то театральные эффекты, то примитивное шаманство.
Большая конкуренция на нише — экстрасенсорики в последнее время заставляет всех двигаться в сторону организации серьезных театрализованных шоу. В общем, здесь все довольно-таки прозрачно и очевидно. Нетрудно предсказать и ближайшее будущее такого развития событий. Интереснее другое — поведение зрителей на сеансах психотерапии.
Чем больше я вглядывалась в лица людей, внимательно слушающих слова экстрасенса, тем больше мне бросалось в глаза какое-то внутреннее единство пациентов. Хотя с ними работали очень разные люди — Чумак, Кашпировский, Игнатенко, что-то неуловимо похожее присутствовало в глазах, поведении, жестах лечащихся. В них было НЕЧТО, давно замеченное мной и в своих пациентах. Впрочем, тогда я не придавала этому особого значения.
- Вот издерганная, неврастенического типа женщина лет пятидесяти расслабилась и будто оторвалась от земли. Ее уже не тянут вниз тяжеленные авоськи, не гнетут заботы, не мучают боли в пояснице. Она чувствует себя свободным недопеком.
- Вот другая плачет от счастья во время сеанса. Что-то страшное, гнетущее оставляет ее. Она крестится и начинает просто светиться изнутри.
- Вот еще один характерный тип — женщина собранная, с «государственным взглядом». Слева на кофте у нее значок Депутата, кажется, горсовета. Как только она отключается, но время сеанса, тут же ее рука взлетает вверх — она голосует. А сама от этой вздернутой руки, от этой жизни отлетает в иную, где ей так хорошо.
Ох, как по-разному ведут себя люди на сеансах: играют на рояле и рыдают от радости, гребут на невидимой лодке или летят на несуществующем дельтаплане, прорываются сквозь хрустальные сферы или путешествуют на иную планету. По разному и одинаково: они стремятся сбросить тяжелый груз, избавиться от атмосферного столба, гнущего их спины, избавиться от преследующего страха.
Так, может быть, секрет излечения не в волшебных руках Джуны, не в кодировочных формулах Довженко, не в заряженной поде Чумака, а в самих людях?
Мои подозрения, что это именно так — возросли, когда я на одном из сеансов Кашпировского наблюдала за поведением канадцев. Они были откровенно разочарованы. Канадская украинка, которая внимательно следила весь сеанс за происходящим, в конце стала громко выражать свое недовольство: «Ну и шо тут такого? Адже я ничого не видчула! Ци люди на сцени — пидставни!».
Я-то знала, что люди эти — не подставные! И крутят они головой не понарошке! И отключаются по-настоящему! И вообще они обычные, ничем не выделяющиеся, наши люди. Вот только психика у них не совсем обычная. Этим все и объясняется.
Загадочная славянская душа.
Когда-то, во времена «застоя», один из западных журналистов, анализируя состояние дел в нашей стране, отметил, что увлечение запретной парапсихологией — верный признан отсутствия нормальной информации. Мол, вот придет свобода на советскую землю и вместе с ней растает, как туман под солнцем, мистическое увлечение экстрасенсами.
Пришла желанная пора. Читаем независимую прессу, а очереди к экстрасенсам стали еще грандиознее. Запретный плод, как только его разрешили, стал еще более желанным. Так в чем же секрет?
Только не пытайтесь свалить все на «загадочную славянскую душу»! В нашем беспокойном двадцатом веке найдется немало аналогичных примеров и у других народов. Вспомните, с какой быстротой и легкостью выходили из-под контроля различные способы влияния на психику толпы в других странах? Разве Гитлер не привлекал себе на помощь тибетских старцев? Разве в агитационной работе фашистов не были заложены приемы, в которых ясно прослеживаются и методы медитационного влияния, и воздействие ритмических повторов, и многое другое из этого же арсенала, что позволяли отключать разум и включать чисто эмоциональный уровень восприятия жизни?
Наша страна после Октябрьской революции, вроде бы, не грешила массовым увлечением мистикой. Даже это понятие у нас было равносильно ругательству, равно как и психотерапия, и вера в сверхъестественные силы. Но это все лишь внешняя сторона, фасад. А за ним?
В иностранной прессе не раз печатались сообщения, что знаменитый Иванов привлекался для помощи Сталину и Брежневу, что услугами следующего поколения целителей и парапсихологов регулярно пользовалась у нас иерархическая верхушка сильных мира сего. Именно благодаря их поддержке новейшие знаменитости парапсихологии были совершенно неуязвимы для «разоблачений» прессы, они преспокойно получали шикарные квартиры в столицах, имели приемные дни в поликлиниках знаменитого Четвертого управления.
Но даже если сбросить со счетов прямое увлечение вождей и их родственников всякими целителями, то и тогда, чтобы объяснить странное поведение наших народов в некоторые периоды истории, придется использовать понятия массового психоза.
Что такое большевистский синдром.
- Как иначе объяснить, что миллионы людей замирали в страхе и ничего не предпринимали, когда их соседей по одному уводили на расстрел?
- Как объяснить, что десятки миллионов безропотно ждали смерти, глядя, как помирают от голода их братья, отцы, дети?
- Как объяснить клевету в свой адрес людей, которых никак не обвинишь в трусости? На многочисленных процессах подписывали себе смертные приговоры, соглашались с безумными обвинениями?
Наконец, сегодня, когда все это позади, почему так много людей не могут расстаться с прошлым, не хотят принять правду о нем?
Здесь много загадочного, чего не объяснишь никакими рациональными мотивами. Загадочность присутствует и в поступках жертв, и в поведении палачей, в жизни простых тружеников и власть имущих. Я вижу отсвет этого колдовства и глазах людей на массовых сеансах, вижу его в глазах моих пациентов и пациентов моих коллег.
Все эти загадки стоят передо мной неотступно, Я все отчетливее понимаю, что в ответе на них — главный смысл работы, а может, и всей жизни. Разгадка пришла, как и многое в моей судьбе, совершенно неожиданно. Пришла оттуда, откуда я ее совсем не ждала.